ГМО и Гомо сапиенс. Часть 1
5944
0
Для того, чтобы в ложь
поверил обыватель,
она должна быть чудовищно неправдоподобной.
Известный политический деятель середины
ХХ века
Когда я вижу слоган «пища Франкенштейна», мне хочется
выдернуть кол из ближайшего забора. Генетически Модифицированные Организмы
страшнее атомной войны. В борьбе с этим порождением Мон-сатаны оправданы любые
средства. ГМО вредны для здоровья. Дети тех, кто ел ГМО, обрастут шерстью. ГМО
пьют кровь христианских младенцев и закусывают биоразнообразием.
Индуцированный бред – явление, хорошо известное в
психологии. «Индуцированные бредовые идеи появляются обычно на определенной
почве, т.е. у личностей с психопатическими особенностями (повышенная
внушаемость, застреваемость, ригидность, тревожность, склонность к сверхценным
образованиям), умственным недоразвитием, низким культурным уровнем» (Медицинский
справочник. Ред. В.Ф. Тулянкин, Т.И. Тулянкина).
Вопли о вреде ГМО не только запугивают мирных граждан с
повышенными тревожностью и внушаемостью и низким культурным уровнем. Они
формируют у экологов, селекционеров и генных инженеров комплекс вины, заставляя
их не верить глазам своим, еще и еще раз искать в темной комнате кошку, зная,
что ее там нет, и оправдываться в злодеяниях, которых никто не совершал.
Кидайтесь грязью – что-нибудь да останется
…причем вся статья была
построена на глупости,
ничего, кроме глупости, не содержала
и рассчитана была на глупцов…
Дядюшка Каан
В чем обвиняют генетически модифицированные растения? В
первую очередь и громче всего – в изуверствах, которых они никогда не
совершали. Младенцы в Израиле заболели из-за того, что в детское питание на
основе соевого белка подсыпали трансгенной сои – хотя на самом деле
производители то ли от вредительства, то ли, скорее, из простого человеческого
идиотизма просто перестали добавлять туда витамин В1, которого нет ни в какой
сое. Убийцы в белых халатах разрабатывают бактерий и вирусов, которых можно
незаметно подсыпать в йогурт, и от него вымрут все рыжие (славяне, арабы или
представители других популяций Гомо сапиенса) – мало того, что это бред, так
еще и непонятно, при чем здесь растения. Недоочищенная примесь к триптофану,
полученному с помощью трансгенной бактерии, оказалась опасной для носителей
редкой мутации (единственный пример, когда опасным оказалось лекарство,
полученное с помощью генной инженерии, а не химическим синтезом и не из
растительного сырья) – за неимением лучшего и эта история двадцать лет
используется как доказательство вреда трансгенных растений. Хотя триптофан (и
множество других пищевых и лекарственных веществ) во всем мире продолжают
получать методом микробиологического синтеза – с учетом ошибок. Сам метод эта
печальная история не дискредитировала.
И почти обязательно в страшилках о ГМО пересказываются
пробравшиеся в научные журналы глупости – об отравленных лектином крысах, о
бабочках, которых насильно кормили нектаром с лошадиными дозами пыльцы с
божьих коровках, объевшихся тлями, которых поселили на трансгенных растениях...
Первая статья раскритикована несчетное число раз, в том числе в том же
«Ланцете», который ее напечатал, а ее автор уволен за слабоумие, несовместимое
с занимаемой должностью.
О бабочках и коровках зеленые и ученые доспорились аж до
суда: «Гринпис» и еще несколько «зеленых» организаций пытались доказать, что американское
Агентство по Охране Окружающей Среды (ЕРА) ничего не понимает в охране природы,
разрешая применение Bt-растений.
Суд – не лучшее место для решения научных споров, но и сторонники, и противники
ГМО давно признали, что их спор перестал быть научным. На самом деле научным он
никогда и не был.
Об опасности ГМО спорят ученые с одной стороны и шарлатаны,
в том числе с научными степенями, – с другой. Пример – цитата из типичной
статьи о смертельных опасностях ГМО: «
полностью разрушаются в желудочно-кишечном тракте человека... Однако в книге
под редакцией известного генетика Л.И.Корочкина профессором Института
молекулярной генетики РАН В.А.Гвоздевым написано: "…поедание организмов
друг другом может лежать в основе горизонтального переноса, поскольку
показано, что ДНК переваривается не до конца и отдельные молекулы могут
попадать из кишечника в клетку и в ядро, а затем интегрироваться в
хромосому"». То, что другие профессора тысячу раз показали, что это
бред – неважно. Пишет же известный историк и академик (!) Фоменко, что
Александр Невский и хан Батый – одно и то же лицо, и жило оно в примерно в
Может быть, и это научная гипотеза, а то и теория? Большинство аргументов
против ГМО имеют к науке примерно такое же отношение, но с ними приходится
спорить, опровергая нелепости и разъясняя банальности, очевидные на уровне
школьного учебника по биологии.
Умные и объективные статьи плохо слышны за воплями
безграмотных и бессовестных обличителей. Агрессивные дураки всегда уверены в
своей правоте, демагоги не стесняются в средствах, авторы заказух удовлетворяют
желания клиента – и все они громко кричат простые и понятные профанам лозунги.
А умные и образованные люди поправляют пенсне, говорят тихо, употребляют
непонятные слова, и главное – представляют себе сложность проблемы и стесняются
сказать просто и понятно: генетически модифицированные растения безопасны для
человека и природы настолько, насколько могут быть безопасными культурные
растения.
Любая научная статья, в том числе и о ГМО, строится примерно
так: «предполагается, что так, но в то же время ряд авторов рассуждает совсем
по-другому… нельзя не отметить это, но следует признать обоснованность и прямо
перпендикулярного мнения» – и так далее, особенно в проблемах экологии, где всё
со всем переплетено множеством прямых и обратных связей.
Любой ученый заинтересован в продолжении своей работы – и в
результате типичное окончание научной статьи, в которой обсуждаются опасности,
связанные с ГМО, выглядит так: «несмотря на то, что отсутствие данного явления,
показанное сотней процитированных нами авторов, подтвердилось и в наших опытах,
вопрос представляет большой интерес и требует дальнейших исследований» – что
означает всего лишь «дайте нам еще один грант»!
Перед этим обычно перечисляется комплекс мер, позволяющих
снизить теоретически возможные риски использования трансгенных растений – но
пересказы «зеленых» обрываются на постановке проблемы.
Противники ГМО замалчивают то, что большинство опасностей,
связанных с их применением, на самом деле вообще не являются опасностями и
представляют интерес только для специалистов, в первую очередь – для самих
разработчиков трансгенных растений. Ни крестьян, ни потребителей эти проблемы не
касаются. В рассуждениях об умозрительных опасностях ГМО никогда не
рассматривается их вероятность (часто – практически нулевая).
Величину, учитывающую одновременно размер опасности и ее
вероятность, называют риском. Например, переход улицы на зеленый свет намного
менее рискован, чем на красный: последствия одинаковы, вплоть до смерти самого
пешехода и еще нескольких человек, а вероятность неприятностей сильно
различается.
Если бы внедрение каждой новой технологии происходило только
после того, как любые связанные с ней риски были навсегда и полностью
исключены, мы до сих пор сидели бы в холодных пещерах и ели сырое мясо. Сто с
небольшим лет назад в Англии перед самобеглой коляской должен был идти
специальный человек с флажком, предупреждая окружающих об опасности. Связанные
с самобеглыми колясками риски с тех пор выросли во столько раз, что и сосчитать
невозможно – но отказываться от них человечество не собирается.
В случае с ГМО все возможные последствия предусмотрены
настолько, насколько это вообще возможно, меры по предупреждению и
нейтрализации этих последствий применяются и постоянно совершенствуются, а
преимущества применения генной инженерии в сельском хозяйстве очевидны и
полностью оправдывают небольшую вероятность не слишком опасных последствий.
Любая новая технология – палка о двух концах. Любое
новшество можно критиковать до бесконечности. Особенно если подпускать в
критику побольше эмоций и поменьше думать о здравом смысле.
Например, недавно японские исследователи ухитрились вывести
рис, устойчивый не к одному, а как минимум к четырнадцати разным гербицидам,
заставив его синтезировать цитохром CYP2B6, полученный из хромосом самого
ядоустойчивого в мире животного – Гомо сапиенса. Статьи об этом появились под
душераздирающими названиями вроде «Ужасы генной модификации: ген человеческой
печени добавляют в рис». И какой смысл объяснять агитаторам, что цитохромы –
это «…сложные железосодержащие белки... широко распространены в растительных и
животных клетках и микроорганизмах…» и далее по статье из энциклопедии?
Спасайтесь, люди, вас насильно делают людоедами!
Экология вида Гомо сапиенс
Вы спросите меня: чем
велик человек? Что создал вторую природу?
Что привел в движение силы, почти космические?..
Нет! Тем, что несмотря на все это уцелел
и намерен уцелеть и далее.
Валентин Пильман, лауреат Нобелевской
премии
В зеленом шуме вокруг ГМО особенно ярко проявилось
доведенное до абсурда представление о том, что природа имеет самостоятельную,
не зависящую от человека ценность, что интересы природы важнее интересов
человечества.
Я инстинктивно люблю природу и поддерживаю любые меры по ее
сохранению и восстановлению – но интересы вида Гомо сапиенс для меня важнее
интересов любого другого вида и всех видов в целом. А необузданный экологизм
может идти вразрез с интересами нынешнего и будущих поколений человечества.
Пример этого – Киотский протокол. В ближайшее время наш вид
намерен тратить на выполнение его принципов сотни миллиардов долларов в год. К
середине века – триллион долларов ежегодно (2% мирового ВВП) В 2100 году
потомки ныне живущих особей нашего вида, если они не отменят эту борьбу с
ветряными мельницами, будут тратить 4% своих сил и средств на снижение выбросов
углекислого газа в атмосферу (см. статью В.Н.Лысцова "Угрожающее потепление" ("Наука и жизнь, №2-2005). И все это – ради того, чтобы на считанные
проценты замедлить скорость неизбежного глобального потепления? При этом
популяция (лат. populus
использует ГМО.
И в этом, и во многих других ареалах, в том числе в тех, где
пищевые ресурсы ограничены, особи, относящиеся к виду Гомо сапиенс, протестуют
против ГМО, действуя против интересов вида в целом и большинства населяющих эти
ареалы популяций.
В отличие от других паразитических видов, Гомо сапиенс
паразитирует не на определенном виде или группе видов, а на биосфере в целом.
Как и любой другой паразит, он потребляет ресурсы хозяина и отравляет его
продуктами своей жизнедеятельности.
Когда Гомо сапиенс доел последних мамонтов, он приручил
коров и других домашних животных (и безжалостно уничтожил их свободных
родственников) и начал выжигать леса, осушать болота, поливать степи и сеять на
освобожденных от дикой природы местах съедобные растения. В результате тело
Земли покрылось обширными эрозиями (самая большая из них – пустыня Сахара), а
впоследствии – язвами городов и участками некроза на местах добычи руды,
пыльными шрамами дорог и другими болезненными проявлениями.
Когда Гомо сапиенс научился эффективнее использовать свою
кормовую базу, его численность начала экспоненциально расти, а воздействие на
природу дошло до уровня, при котором когда-то вымерли динозавры. Стеллеровых
коров, тасманийских волков, дронтов и других животных покрупнее и посимпатичнее
Гомо успел описать. А множество других видов, в подавляющем большинстве
маленьких и неброских, но изо всех сил подпирающих лапками и жгутиками
равновесие в природе, вымирают в полном составе, не дождавшись даже латинского
названия. Это – неизбежная плата за процветание нашего с вами вида.
К счастью, Гомо сапиенс, как и многие другие паразиты,
выработал стратегию выживания, при которой жизненные ресурсы хозяина
потребляются не полностью. Он призывает плодовитые популяции ограничить
рождаемость, а популяции с избыточной кормовой базой – внедрять ресурсо- и
энергосберегающие технологии. Он отгородил некоторые участки суши с не слишком
загаженной природой под заповедники и национальные парки, а популяцию
промышленников заставляет очищать отходы их жизнедеятельности. И вообще Гомо
сапиенс решил перейти от бесконтрольного роста потребления ресурсов к
устойчивому развитию – и рыбку съесть, и биосферу по возможности сохранить.
Придумал он это не от хорошей жизни. Конец всему, предсказанный
Мальтусом, Римским клубом и другими умными людьми, в назначенные сроки все не
наступает, но, если продолжать в том же духе, в конце концов наступит. Да и
расширяться уже стало некуда. Мы распахали почти все, что могли, и продолжаем
распахивать по 11 миллионов гектар в год, а два миллиона га, распаханных
раньше, съедает эрозия. А только из-за болезней сельскохозяйственных растений
человечество каждый год теряет 50 триллионов долларов.
Для своего выживания Гомо сапиенс придумал многое, в том
числе генную инженерию. С помощью нее мы сможем прокормиться еще некоторое
время, пока не снизим свою численность до золотого миллиарда, которому,
говорят, хватит ресурсов биосферы – если от нее к тому времени еще что-нибудь
останется.
И тут-то и началось! Если верить безграмотным статьям в
Средствах Массовой Дезинформации, генная инженерия – это не новый, более
совершенный, чем раньше, метод создания новых сортов растений (животных,
микроорганизмов), а еще один способ злонамеренного уничтожения и человечества,
и биосферы со всем ее биоразнообразием.
С трансгенными микроорганизмами почти никто не борется, хотя
из полутора сотен микробных ферментов, используемых в пищевой промышленности,
каждый третий – трансгенный. Трансгенные растения как биофабрики лекарств и вакцин
тоже критикуются скорее за компанию с применением ГМО в сельском хозяйстве.
Причина очевидна: генетически модифицированные микроорганизмы выгодны
производителям лекарств и пищевых продуктов, трансгенные растения (а в скором
будущем – и животные) как источники лекарственного сырья тоже не угрожают
ничьим доходам, а генетически модифицированные сельскохозяйственные растения
угрожают прибылям производителей пестицидов и тех фермеров, которым их
правительства приплачивают за то, чтобы они поменьше сеяли.
Александр Чубенко,
интернет-журнал «Коммерческая биотехнология»
