Путин обозначил наш научный приоритет – нанотехнологии. Нанотехнология – наука маленького – декларируется как большой приоритет инновационной политики многими государствами.

По прогнозам, к 2008 году мировой рынок нанотехнологий достигнет $700 млрд (данные US NanoBusiness Alliance), к 2015 году – $1 трлн. Наибольшая доля здесь принадлежит Соединенным Штатам, по итогам 2005 года это 27%. У Японии – более 24%, у стран Западной Европы – 25% с преобладающим вкладом Германии, Великобритании и Франции. Остальное распределено между Китаем, Россией, Южной Кореей, Канадой и Австралией.

«Нанотех предыдущего поколения»

Исследовательские программы по нанотехнологиям на национальном уровне запустили уже 30 стран. На нанонауку во всем мире сейчас тратится больше $4 млрд.

Миллиард долларов, выделенный правительством РФ на приборное оснащение и создание инфраструктуры отечественной нанотехнологии в ближайшие три года (не говоря о средствах, выделяемых из Стабфонда и доходной части бюджета на капитализацию Российской корпорации нанотехнологий, – это еще 130 млрд рублей в одном только 2007 году), сопоставим со средствами, которые вкладывают в эту область такие страны, как США и Германия. Между тем доля российской нанотехнологии на мировом рынке в настоящее время, по разным оценкам, чуть больше 4%. И производим мы в основном нанопорошки – простейший вид наноматериалов, или, как принято называть их в западной технической литературе, «нанотех предыдущего поколения» (earlier generation nanotech). Они применяются преимущественно в парфюмерно-косметической промышленности и в различных покрытиях. Ни о каких атомно-молекулярных самособирающихся наноустройствах и самоорганизующихся наносистемах сегодня у нас пока говорить не приходится.

«Догнать и перегнать»

О чем идет речь в перспективе: ни много ни мало – об изменении облика экономики страны. Например, в результате перехода на другие источники энергии и более эффективного использования традиционных. Нанотехнологии, а именно применение нановолокон, способны создать несравненно более легкие, чем нынешние, и гибкие органические солнечные батареи, которые, судя по опубликованным недавно американским исследованиям, поглощают солнечную энергию с гораздо большей эффективностью. Кроме того, с использованием нанокатализаторов и наносенсоров можно повысить эффективность очистки сырой нефти и уменьшить ее утечки.

Западные наблюдатели, комментируя российскую нанопрограмму в аспекте выделяемых на нее немалых даже на их взгляд средств, расценивают инициативу нашего руководства как стремление «догнать и перегнать». То есть не только стать игроком на нанорынке, но и использовать возможности нанотехнологии в военной сфере. Так, исполнительный директор некоммерческого Центра надежных нанотехнологий Майк Тредер цитирует выступление президента Путина при посещении Курчатовского института, головной организации отечественной наноиндустрии: нанотехнология «может быть и наверняка будет ключевым элементом в создании новых, современных и эффективных систем вооружений»; «нанотехнология – это деятельность, на которую правительство не пожалеет денег». Это заявление, по мнению американского эксперта, может указывать на начало гонки в области нановооружений.

Нановоенные технологии – это прежде всего принципиально новое обмундирование: пулеотталкивающее, с детекторами химических и биологических агентов и системой мониторинга физического состояния солдата и вызова медицинской помощи. Спектр применения наноструктур настолько широк (от информационных технологий с существенно миниатюризированной памятью и новыми логическими устройствами до медицины), что дает простор воображению, переходящему в спекуляции. Едва президент обозначил наш главный инновационный приоритет, как в продаже появились сигареты с пометкой «нанотех», за которой, кроме модного префикса, явно ничего не стоит. Появилось понятие «нанопища»: это не порции еды наноразмеров, как кто-то мог бы подумать, это, как поясняют авторы заметки, пища, для производства которой использовались нанотехнологии. В частности, если для упаковки пищевых продуктов использовались нанотехнологии, то они также могут быть отнесены к «наноеде».

В мире серьезно обсуждается вопрос безопасности нанопродуктов как таковых, в частности в Организации экономического сотрудничества и развития (OECD). Как пояснил The New Times руководитель отдела безопасности наноматериалов этой организации Питер Кернс, «многие создаваемые наноматериалы обладают свойствами, отличными от свойств их традиционных химических аналогов». «И мы не уверены, что системы, существующие в настоящее время для проверки на безопасность традиционных химикатов, подходят для наноматериалов. Эти материалы могут быть настолько малы, что проникнут через мембраны легких (если их вдохнуть) и могут попасть в кровоток. Они также способны проникать через кожные покровы. Это вовсе не означает, что они обязательно будут опасными, даже если попадают в легкие и на кожу, но мы должны быть уверены в том, что располагаем надежными методами тестирования, которые позволят решать вопросы безопасности», – добавил эксперт. По нашим сведениям, никаких профессиональных объединений, занимающихся этим аспектом применения нанотехнологий, в России в настоящее время нет – есть только прописанный в программе по нанотехнологиям пункт о необходимости соблюдения стандартов, позволяющих коммерциализировать создаваемые материалы и структуры.

Все уже поделено

Деньги, выделенные на мероприятие под названием «Проведение проблемно ориентированных поисковых исследований и создание научно-технического задела в области индустрии наносистем и материалов», – это половина средств, предусмотренных федеральной целевой программой «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007–2012 годы». Они уже распределены. Проекты отбирались на конкурсной основе с привлечением в качестве экспертов в том числе и представителей научной диаспоры.

Из источников, заслуживающих доверия, The New Times стала известна история одного несостоявшегося эксперта. Работающего много лет на Западе ученого российского происхождения пригласили в российское посольство в стране его постоянного проживания для беседы. Профессору объяснили, что на его исторической родине в настоящее время проходит смотр проектов, достойных участвовать в реализации государственной программы по нанотехнологиям, и он оказал бы неоценимую помощь, согласившись стать одним из членов экспертного совета. «Не волнуйтесь, не волнуйтесь, делать вам ничего не придется: мы скажем, кого надо поддержать», – успокоил сотрудник дипмиссии ученого.

А вот мнение МИХАИЛА АЛФИМОВА, академика, директора Центра фотохимии РАН, члена научно-координационного совета ФЦП «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007–2012 годы», руководителя рабочей группы по направлению «Индустрия наносистем и материалов»:

Если говорить о том, какая цель может быть у государства, которой оно не может достичь без науки, то это, конечно, развитие высоких технологий, а за этим общим понятием на сегодняшнем этапе развития цивилизации стоят нанотехнологии, которые могут создавать совершенно новые комбинации или новые структуры именно с атомами или молекулами. Нанотехнология – это использование наноструктур во всем. Но в этом и проблема. То есть это не просто проект, как, например, атомный – нужно научиться расщеплять атом, или космический – научиться строить космический корабль. Здесь нужно поднять уровень технологии, которая будет проецироваться на все: новые материалы, электронику, всякие сенсорные системы, товары широкого потребления. Это означает, что во всех сферах будут созданы материалы, они же устройства, у которых будут новые функции. Американцы сделали прогнозные карты на 5, 10 и 20 лет, и по ним видно: в ближайшие 5 –10 лет приоритет будет за сенсорами, то есть наносенсорными системами, всякими детекторами, но в первую очередь химическими и биологическими, которые позволят контролировать химию в окружающей среде и в организме.

– Что для России сегодня нанотехнологии?

– Науке сейчас действительно нужна большая национальная цель, объединяющая идея, и такой идеей является нанотехнология. У американцев национальная цель – даже не исследования в области нанотехнологий, а коммерциализация нанотехнологических разработок.

– Но если американцы взялись коммерциализовать нанотехнологии, то как нам в таком случае быть с рынком, если они уже начали этим заниматься? Это же не космос, где противостояние было совершенно другого, нерыночного рода.

Сейчас войдем в ВТО, и с этим будут проблемы. С другой стороны, мы сегодня имеем очень сильные научно-технические связи, в которых заинтересованы не только мы, но и партнеры, в основном Европа. Наши экспериментальные исследования очень нужны европейцам, занимающимся коммерциализацией. Схема такая: мы идею свою с ними обкатываем, а они готовят лицензию для продажи. И они заинтересованы в том, чтобы эту лицензию потом продать в России, чтоб не иметь лишней головной боли у себя. Конечно, надо создавать и свои технологические центры. Но мы за 15 лет так отстали, что для того, чтобы подтянуть технологический уровень, нам еще сильно потрудиться придется. У нас не только нет установок – у нас потеряны специалисты. Мое мнение такое: Россия прошла период осознания, и деньги на нано, запланированные до 2012 года в федеральной программе, – это нормальные деньги, американцы столько из бюджета тратят на нано. Мы уже тратим $200 млн в год. А вот к чему все не готовы – это к выбору по критериям деловым, а не ведомственно-личным, но сейчас мы пытаемся решить и эту проблему. А такой проект надо строить по тем же принципах, по которым строились космический и атомный проекты, то есть государство должно очень жестко контролировать вкладываемые им деньги.

Марина Аствацатурян,
The New Times, №14 от 14 мая 2007