Генетически Модифицированные Штаты Америки. Часть 5
3565
0
Начало смотрите
Работа для богатых
Из фирм, которые разрабатывают трансгенные растения, нам удалось
встретиться с тремя. Monsanto и Pioneer устроили короткие – по
часу, включая Q&A, презентации, а в Dow AgroSciences (на северо-западной окраине Индианаполиса)
мы провели полдня. Я уверен, что в любой из фирм, работающих в этой области, мы
увидели бы примерно то же самое.
Особенно меня поразила лекция с демонстрацией-презентацией, на которой всем
присутствующим выдали по две пробирки, с красной и синей пробкой
(предварительно следовало в очередной раз надеть защитные очки), и предложили
слить их содержимое в одну. В растворе – о чудо! – появилась мутная белая
взвесь, и докладчик поведал нам, что это – ДНК, в которой содержатся гены, а
гены определяют разные свойства растений. А если взять ген и попросить такого
специального микроба по имени Agrobacterium tumifaciens вставить нужный ген в
растение, у него появится новый признак – например, кукуруза станет ядовитой
для вредных жучков и останется совсем-совсем безвредной для красивых бабочек. И
будет такой же вкусной и полезной для людей и животных, как обычная.
По-моему, такие презентации фирма устраивает несколько раз в месяц, а то и в
неделю, и не для коллег-биотехнологов (для этого есть конференции), а для
сенаторов, инвесторов, бизнесменов, журналистов (широкого профиля и неглубокого
образования) и т.п. Поэтому и уровень изложения научной части подобран в
расчете на первоклассника.
В шоу принимают участие не только маркетологи и специалисты по связям с
общественностью. На PR тратят время и вице-президенты, и топ-менеджеры, и ведущие
исследователи. No publicity – no prosperity (без рекламы нет процветания) – это такая же прописная истина, как “time is money”.
Еще нам устроили пробег по коридорам исследовательского корпуса с возможностью
посмотреть через стеклянную стенку на ряды красивых, как на рекламной листовке,
растений в теплицах, а через маленькое (возможно, даже бронированное) окошко –
на растения, измордованные болезнями и вредителями. Через стеклянные же двери
можно было увидеть, как люди в белых халатах (а иногда – и в защитных масках)
наливают что-то в пробирки, нажимают на кнопки приборов и тычут пальцами в
клавиши компьютеров. При этом фотоаппараты нас попросили оставить в лекционном
зале, шаг вправо-влево считался за попытку получить конфиденциальную
информацию, а не-конфиденциальную выдавали строго отмеренными порциями. Даже
здание и окружающий его парк попросили не фотографировать. И ненавязчиво
рассказали, как хорошо организована защита от экономического и научного
шпионажа.
Так что фотографии здесь взяты из открытого доступа (зато и качество лучше :)
Вот
так, например, выглядит здание фирмы со стороны пруда с фонтаном (пруда я,
признаюсь, не видел).
[lib]dowbldg.jpg[/lib]
А это – исследователи исследовательского центра исследуют какие-то исследования
в теплице с какими-то растениями.
[lib]greenhouse.jpg[/lib]
На Доске
почета под фотографиями лучших исследователей приписано в числе прочего,
сколько патентов он(а) принес(ла) своей фирме. Максимум, кажется, – три. На
сайте фирмы их фотографий нет – наверняка по соображениям безопасности.
Усредненный портрет компании, производящей генетически модифицированные
растения, выглядит так. Крупная химическая корпорация, в числе прочего
призводящая герби-, инсекти-, фунги- и прочие -циды, десять, а то и двадцать
лет назад осознала, что биотехнология – это светлое будущее сельского
хозяйства. Идея овладела массами в лице их лучших представителей, достучалась
до руководства, и совет директоров рискнул потратить на рискованную затею
несколько сот миллионов долларов. Для начала.
А бывает, что идея купить компанию, которая 70 лет занимается селекцией
растений и продажей семян, овладевает руководством огромного химического
концерна – и с 1999 г. «Пионер» является биотехнологическим подразделением
компании «Дюпон».
Сейчас, когда в таких фирмах построены и под завязку набиты оборудованием
несколько исследовательских центров, на разработку одного-единственного нового
сорта ГМО с очередным полезным свойством требуется до 100 миллионов долларов.
Кстати, именно этого не хотят понять противники ГМО, когда среди прочих
опасностей пугают потребителей тем, что применение ГМ семян ставит фермеров в
зависимость от Проклятых Транснациональных Корпораций. На коленке и по дешевке
трансгенное растение сделать невозможно, а от какой именно корпорации фермер
захочет зависеть (с большой выгодой для себя!) – его личное дело. Свойства ГМ
растений у всех производителей основных культур примерно одинаковые, цены
диктует рынок – приходи в ближайшую фирму, торгующую семенами, и изучай прайс-листы,
покуда не зарябит тебе в очи от десятков сортов. Были мы в такой фирме – в
одном из семи филиалов иллинойской Hoblit Seed Compani недалеко от Блумингтона. В
их прайс-листе – 22 сорта трансгенной кукурузы (у каждого описаны 28
параметров, от срока созревания до устойчивости к антракнозу) и 13 сортов сои.
Основной производитель – Монсанто (не зря именно она для «зеленых» – Враг Номер
Один), но есть продукция и Bayer, и Dow. А всего в мире столько производителей
трансгенных растений, что ни один фермер никогда не попадет в зависимость к
монополиям. Покажется ему, что одна компания безбожно задирает цены – тут же
прибегут другие и начнут наперебой предлагать свои семена, не хуже и дешевле.
Не считая затрат сил и времени на разработки в области геномики, протеомики и
прочие (фактически, фундаментальные) исследования, на производство одного сорта
– от включения его в план работы до выхода на рынок – уходит 7-10 лет работы
примерно тысячи сотрудников (включая вице-президента и менеджера по уборке
территории). Причем собственно вставить нужный ген в нужную хромосому нужной
клетки – самый короткий этап: главное – знать, что вставлять и куда, а
остальное – дело техники.
3-4 года необходимо потратить на обычную селекцию: получив в результате
титанического труда несколько десятков растений, у которых нужный ген попал в
нужное место, надо выбрать из них самые удачные, скрестить их между собой и
убедиться, что нужный признак сохраняется в следующих поколениях. Необходимо
убедиться в отсутствии нежелательных эффектов – как, например, в любимом
«зелеными» и, кажется, единственном за двадцатилетнюю историю разработки
трансгенных растений сорте сои, который вместе с улучшенным составом
аминокислот унаследовал от бразильского ореха способность вызывать аллергию*. В
этом случае работу прекратили на одном из последних этапов. А всего из 100
начатых разработок до рынка доходят 3-5 сортов. Работа над остальными по разным
причинам может прекратиться на любом этапе. Это, конечно, дает большой
позитивный опыт, но деньги-то уже потрачены, и какие!
* Примечание: совсем недавно в Австралии по причине той же аллергенности прекратили работу над почти готовым к выпуску на рынок трансгенным горохом. Выводы из этой краткой информации каждый делает такие, какие ему больше по душе: «зеленые», раскачиваясь и хлопая в ладоши, поют ту же мантру об опасности всего трансгенного, а здравомыслящие люди (я, например :) – о том, что система контроля безопасности ГМО работает эффективно, и те из них, что попадают на рынок, безопаснее «обычных» растений.
Еще 3-4 года уходит на полевые испытания и получение лицензии. Проверка
безопасности нового сорта для природы, животных и человека включает сотни
различных исследований, и только эта работа обходится в 20-30 миллионов
долларов. Испытания проводятся и в Штатах, и в других странах: требования к
проведению таких испытаний и вообще законы о применении трансгенных растений
(там, где их уже разрешили выращивать) разные, и в расчете на экспорт своей
продукции лучше заранее позаботиться о ее соответствии местным правилам.
Есть еще одна причина того, что разработка трансгенных растений – занятие не
для бедных. Ни одно из биотехнологических подразделений, дочерних фирм и т.д.
ни в одной из компаний пока не является рентабельной. В 2004 вся Dow Chemical Company продала пластмасс и прочей
химической продукции на 40 миллиардов долларов. Доля Dow AgroSciences – меньше одной десятой (3,4
миллиарда). Из них 93% получено за счет пестицидов, а трансгенные семена внесли
скромненькую лепту примерно в 240 миллионов – около 0,5% доходов концерна в
целом. Эту коммерческую информацию представители фирм даже не скрывают.
Скрывают только разницу между доходами от продажи уже коммерциализованных
сортов и расходами на разработку новых. Зато какими будут эти новые – это
что-то!
А за доходы корпораций не волнуйтесь. У них наверняка все просчитано на много
лет вперед.
Окончание следует.
А.Чубенко,
интернет-журнал «Коммерческая биотехнология»
