Опознание: генетики идентифицируют всех

Опознание: генетики идентифицируют всех

Любой человек имеет право на то, чтобы его помнили. Не может быть у страны безымянных погибших граждан – независимо от того, пали ли они на поле сражения, оказались в эпицентре землетрясения или сели в самолет, которому не суждено добраться до точки назначения. Когда происходит нечто из ряда вон выходящее – рушатся дома, взрывается вагон метро, сходят с рельс поезда, с интервалом в три минуты падают с огромной высоты два самолета, возникает проблема – как выяснить, кто именно был в том доме, самолете, поезде?

Как отличить одного человека от другого? Цвет волос, глаз, фигура, форма лица, тембр голоса – составляющие нашей внешней уникальности и неповторимости. Есть и другие, более прозаические признаки, по которым людей могут различать правоохранительные органы – словесное описание, отпечатки пальцев, зубная формула.

Взрыв, огонь – и уникальная личность превращается в то, что на медицинском языке именуется жестоким словом «останки»... говорить о внешних признаках человека тут, конечно, не приходится. А если людей было много, то как теперь выяснить, кто именно оказался в эпицентре катастрофы?

Казалось бы, какая разница? Ведь взрывами и пожарами уничтожено практически все, что когда-то отличало одного человека от другого. А попробуйте объяснить это родственникам, которые до последнего момента надеются, что именно их близкий опоздал на тот поезд, не сел в тот самолет, остался ночевать у друзей. И ведь такие случаи были, причем неоднократно, похороненные и уже оплаканные возвращались в семьи, потому что тело или то, что от него осталось, было неправильно опознано.

Значит проблема – доказать, что останки принадлежат конкретному человеку – все-таки существует.

В чем главная загвоздка?

Как доказать? Один из вариантов решения проблемы, приходящий в голову – раз люди различаются внешне, должно быть у них различие и в генах, которые отвечают за формирование этих самых внешних признаков. Значит, найдя различия в генах, мы можем различить двух людей между собой.

И тут выясняется, что не так все просто. На самом деле, число генов сравнительно невелико, и один ген может отвечать за формирование целого ряда внешних признаков. Все определяется не конкретными генами, а их взаимодействием. Кроме того, выяснился очень интересный факт: по генетическому набору люди практически не отличаются друг от друга.

Даже от шимпанзе нас отличает всего 1 процент генов, а уж между двумя людьми эта разница и вовсе составляет 0,01 процента. И тем не менее, это наиболее перспективное направление поисков, потому что частицы генетического материала несут любые клетки человеческого организма – а значит можно установить, кому именно они принадлежат.

Генетические отпечатки пальцев

Прорыв в области генетического типирования человека произошел в 80-х годах, когда сначала в Великобритании (1985), а затем и в СССР (1987) ученые обнаружили своеобразные гены-маркеры, индивидуальные для каждого человека, своеобразный природный штрих-код, которым природа метит каждого из нас.

Так возник метод, получивший название геномной дактилоскопии, или типирования ДНК. В нашей стране пионером и одним из ведущих специалистов в этой области является Павел Леонидович Иванов, доктор биологических наук, заведующий отделом судебно-медицинских молекулярно-генетических научных и экспертных исследований Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ.

Имя этого человека впервые стало широко известно, когда завершилась кропотливая семилетняя работа над идентификацией останков царской семьи, найденных в 1979 под Свердловском.

Именно им в нашей стране был впервые применен молекулярно-генетический идентификационный анализ, ставший в настоящее время «золотым стандартом» для судебной медицины, особенно в таких сложных для идентификации случаях, как войны и катастрофы.

В одном из интервью телекомпании НТВ, Павел Иванов пояснил, что метод молекулярно-генетической индивидуализации, как и криминалистическая идентификация, решает задачу установления сходства или различия между объектами. В данном случае – между биологическими объектами, людьми.

Молекулярно-генетическая идентификация сравнивает признаки организма на уровне его ДНК. То есть на самом точном и доказательном уровне, какой возможен сегодня. Потому что ДНК – это носитель наследственной информации, это форма записи наследственной информации человека, уникальная по составу для каждого из нас.

Это своеобразный генетический код. Поэтому, если научиться правильно читать эту уникальную информацию, то не составит особого труда идентифицировать того или иного человека, потому что мы сможем однозначно сказать – сходны его признаки с предоставленными образцами ДНК или нет.

Идентифицировать можно. Если это кому-нибудь будет нужно

Ключевое слово медицинского идентифицирования – «сравнение». Как образно выразился Павел Иванов, если «эксперту принесут, скажем, в мешке какие-то костные фрагменты и скажут, идентифицируй их, он не сможет этого сделать».

Для сравнения необходимо иметь «контрольные» образцы ДНК. Именно для этого и нужны родственники погибших – генетические маркеры передаются из поколения в поколение, причем современные методики позволяют действовать не только в пределах ближайщих родственников, то есть родители-дети, но и гораздо дальше. Использование специфических митохондриальных ДНК позволяет сравнивать в пределах нескольких поколений и родственных ответвлений.

И тут снова возникает вопрос достоверности. Любая, даже самая современная судебно-медицинская методика может однозначно дать только отрицательный ответ – например, «сходство не обнаружено». Все позитивные ответы будут вероятностными – в той или иной степени, таково современное состояние науки.

С другой стороны, вероятность – понятие очень и очень относительное. Например, вероятность 99 процентов по отношению к 46 пассажирам самолета – это практически однозначный ответ, а вот те же 99 процентов по отношению к почти 150-миллионному населению страны – это около полутора миллионов(!) вариантов.

К сожалению, такое же относительное понятие – нужность. Это стало понятно по итогам первой чеченской войны, когда многих российских солдат, погибших при исполнении своего воинского долга, государство фактически забыло, ограничившись формулировкой «пропал без вести». Имена им вернули специалисты 124 судебно-медицинской лаборатории Минобороны во главе с полковником медицинской службы Владимиром Щербаковым.

Всех пронумеровать, прошнуровать и скрепить печатью

Периодически возникающие проблемы с идентификацией останков заставляют экспертов и представителей правоохранительных органов все чаще и настойчивее говорить о необходимости создания национальных банков результатов «генетической дактилоскопии». Пока что эта идея не получила широкого распространения. Так, в США Федеральное бюро расследований берет образцы ДНК преступников, и недавно Федеральный апелляционный суд подтвердил это право в отношении ФБР.

Мысль о создании подобной национальной базы данных зреет и в недрах МВД России. Начав собирать образцы ДНК уже сейчас, стражи закона планируют уже через 10 лет создать общероссийский банк «геномных отпечатков».

Казалось бы – отличная идея, можно опознать любого человека – даже по нескольким оставшимся от него молекулам, можно моментально установить убийцу или насильника, определить спорное отцовство, найти утерянных родственников... Да много чего можно, имея под рукой такую информацию.

Например, можно вести тотальную слежку за всеми гражданами, создать полицейскую государственную машину, которая будет знать все и обо всех. А теперь представим, информация из подобного банка попадает в руки организованной преступности, да еще тесно интегрированной с коррумпированными государственными структурами. Оруэлл с его Большим Братом, «Матрица» и «Эквилибриум» из антиутопий превращаются в реальность.

Любая медаль имеет две стороны. Остается надеяться, что будет выбрана правильная.

источник: Медновости